Курбанов Г.С.,

доктор юридических наук, профессор,

председатель независимого профсоюза

Национальной Академии Наук Азербайджана

На суд криминологической общественности стран СНГ представлены ключевые положения концепции новой теории наказания, разработанной профессором Х.Д. Аликперовым, в которых содержатся принципиально новые ответы на многие вопросы теории наказания, издавна волнующие юридическое сообщество.

Эта новая доктрина профессора Аликперова будет презентована в мае на Форуме Международной ассоциации криминологов, который состоится в Сербии, и в октябре в России, на заседании Санкт-Петербургского международного криминологического клуба.

Несомненно, данная масштабная доктрина, вносящая кардинальные коррективы в уже устоявшиеся среди специалистов уголовного права и криминологии представления об истоках наказания, нацелена в будущее и адресована криминологам завтрашнего дня.

Я не оговорился. Именно криминологам завтрашнего дня, так как отдельные представители сегодняшней плеяды преступностиведов, скорее всего, не смогут воспринять этот Органон познания наказания в силу укоренившихся правовых воззрений и парадигм в рассматриваемой сфере.

Поэтому, возможно, заклеймив выдвинутые гипотезы, ретрограды от криминологии и уголовного права отметут их с порога. При этом причиной невосприятия предложенного концепта, как обычно, станет сакраментальный аргумент чеховского персонажа Василия Семи-Булатова: «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда»[1].

Однако, как видно из содержания тезисов доклада профессора Аликперова, опубликованных на сайте Международного криминологического клуба, в доктрине достаточно ясно продемонстрировано следующее: «То, что быть не может, со временем может быть». Ведь, как говорится, «все течет, все меняется», в силу чего нет ни одной вечной формы, так как любая из них рано или поздно уходит в небытие и заменяется новой.

Одним  словом, чтобы понять суть выдвинутых Ханларом Джафаровичем гипотез, являющихся, на мой взгляд, сингулярностью новых подходов к теории наказания, необходимо предварительно освободиться от скрепов накопленных нормативно заданных знаний и устоявших парадигм о наказании...

За последние три десятилетия это - пятое по счету фундаментальное учение, разработанное профессором Аликперовым. Не углубляясь подробно в их содержание, отмечу, что каждое из них, как показывают результаты презентаций на различных международных форумах, является неоценимым личным вкладом автора в теорию современного уголовного права и криминологии.

Речь идет, прежде всего, о нашумевшей в начале 90-х годов прошлого столетия теории компромисса в борьбе с преступностью, вызвавшей переполох среди ученых и практиков. Тогда многие из них клеймили профессора Аликперова за столь невиданную дерзость: мол, как смеете предлагать партии и правительству идти на компромисс с преступником. Но прошли годы, и идея компромисса нашла свое признание как среди ученых, так и законодателей. И сегодня учение о компромиссе нашло отражение в уголовном законодательстве многих стран, а вчерашние сердитые оппоненты стали превозносить Ханлара Джафаровича и хором петь ему осанну со страниц юридической литературы...

Затем была доктрина «Феномен эсклавной преступности» (2014 г.), отличающаяся глубиной и масштабностью исследования, новизной и неординарностью выводов и идей, представленных в ней.

В этой доктрине автор впервые в теории криминологии установил, что в отдельных эксклавных территориях (в том числе урбанизированных) преступность имеет ряд ранее не изученных особенностей, не присущих ни структуре, ни динамике преступности в других странах, и одна из них заключается в том, что здесь преступность отличается супернизким уровнем - число ежегодно регистрируемых преступлений не превышает 3-4-х в расчете на 100 тыс. населения. При этом в некоторых районах, расположенных в эксклавной территории, в течение многих лет количественные показатели зарегистрированных преступлений стабильно держатся на нулевой отметке...

За «Феноменом эксклавной преступности» последовала теория глобального дистанционного контроля над преступностью, представленная Ханларом Джафаровичем на суд юридической общественности в 2016 г.

Это - многоуровневая научная разработка, внедрение которой в деятельность правоохранительных органов в состоянии сократить преступность более чем на одну треть, обеспечить круглосуточный дистанционный контроль за каждым, без исключения, ранее судимым лицом (отслеживая его местоположение посредством системы GPS), в корне решить такие проблемы, как «неочевидное преступление», «сокрытие преступления от учета», «латентное преступление» и т.д., поскольку подобные явления просто перестанут существовать после введения электронной системы дистанционного контроля над преступностью.

А в начале 2019 года профессор Аликперов обрадовал  коллег по научному цеху своей новой разработкой - электронной системой определения оптимальной меры наказания (сокращенно – «Электронные весы правосудия»), которая, согласно заключению ученых-экспертов из пяти стран СНГ, является уникальной технологией, не имеющей аналогов в мире.

Этот вывод экспертов подтверждается и Свидетельством о государственной регистрации «Электронных весов правосудия», выданным автору 15 мая 2019 г. Федеральной службой по интеллектуальной собственности РФ.

И вот, 8 января 2020 года на сайте Санкт-Петербургского международного криминологического клуба была анонсирована презентация нового учения профессора Аликперова Х.Д. «Неизведанные грани феномена наказания».

Знакомство с тезисами доклада, с которым Ханлар Джафарович планирует выступить 9 октября этого года вСанкт-Петербургском международном криминологическом клубе, позволяет прийти к выводу, что выдвинутые им десять гипотез о генезисе наказания в состоянии совершить переворот в теории уголовного права, пенологии и криминологии, так как проведенные автором исследования подтверждают несостоятельность многих парадигм, господствующих в теории наказания.

Так, автор справедливо отмечает, что с момента сотворения человека ни в теории уголовного права, ни в криминологии, ни в пенологии, ни в юридической антропологии и т.д. не были предприняты попытки создать объективную метрику наказания. Вместо этого мы придали наказанию несвойственные ему мерности и на этой основе создали ложную правовую константу, согласно которой наказание применяется в целях восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения новых преступлений (ч. 2 ст. 43 УК РФ).

В то же время ни в уголовном праве, ни в криминологии и так далее никогда не ставились и не подвергались обсуждению гипотезы, постулирующие, что наказание это:  

1) не человекотворный феномен и зародилось не в культурной среде. Оно существовало еще до сотворения Адама, применяется не только в социуме, но и в естественной среде, преследует ограниченную цель - воздаяние за причиненное зло либо угрозу (попытку) его причинения. Все остальные функции, возложенные законодателем на институт наказания, есть фикция;

2) субъектами воздаяния за зло являются все живые организмы, обитающие в природной среде (представители homo sapience и различные виды фауны) и обладающие инстинктом самосохранения;

3) выбор вида воздаяния, его объема, способа и времени реализации является прерогативой любого представителя живого организма, ставшего объектом зла или угрозы (попытки) его причинения;

4) кара в естественной и культурной среде реализуется в двух темпоральных режимах: а) наступает мгновенно за причиненным злом; б) в отложенном во времени режиме, который может носить краткосрочный, среднесрочный или долгосрочный характер;

5) в социуме неотвратимость ответственности за преступление - объективная реальность. Она торжествует над всеми совершившими преступление, без исключений, и реализуется посредством ментального либо нормативного воздаяния за причиненное зло.

6) в человеческом обществе не существует преступлений без наказания, так как кара настигает виновного и при уклонении от правосудия, и при неустановлении личности лица, совершившего преступление, и при латентных преступлениях, и т.д.

Это - кара особого свойства, ее нет ни в одном УК ни одной страны мира, но она существует и применяется не на основе вердикта суда, а налагается на виновного его внутренним «Я»;

7) для виновного, скрывшегося от правосудия, навязчивый страх разоблачения и опасение неотвратимости мотивационно-дрессирующего влияния нормативного воздаяния за содеянное, перманентно и методично грызущие его психику, куда более гнетущая кара, чем узаконенное наказание;

8) суд не является карательным органом или пособником заплечных дел мастера, в силу чего не должен назначать виновному наказание.

По своему природному эталону суд призван отправлять правосудие и своим вердиктом определять виновность или невиновность подсудимого, как это делает суд присяжных заседателей[2];

9) для назначения законного и справедливого наказания, соразмерного тяжести деяния и личности виновного, необходимы глубокие познания не только в сфере уголовного права, уголовного процесса и т.д., но и, как минимум, в теории прогнозирования поведения осужденного в процессе отбывания им наказания, пенологии и пенитенциарной психологии.

В современном мире ни один судья не в состоянии одновременно быть носителем всех этих знаний в той степени, в какой это необходимо для безошибочного определения виновному адекватного наказания;

10) лицу, признанному приговором суда виновным в совершении преступления, наказание и его сроки (размеры) должна определять пенитенциарная комиссия посредством применения электронной системы определения оптимальной меры наказания.

Если к сказанному добавить и тот очевидный факт, что наказание является:

а) одним из источников пополнения государственного бюджета, в силу чего многие страны не очень-то заинтересованы в сокращении как преступлений, так и числа осужденных;

б) в росте преступности и количества осужденных в обществе кровно заинтересованы отдельные руководители правоохранительных и судебных органов, так как задержанные и арестованные, подследственные и подзащитные, подсудимые и осужденные служат для них орудием «распила» бюджета и «золотой жилой» для незаконного обогащения, то становится очевидным, насколько мы далеки от реальной природы наказания.

Вызывает восхищение логика авторской мысли, посредством которой в тезисах доклада изложено ядро выдвинутых гипотез, суть которых разложена по полочкам, благодаря чему читатель без труда постигает их сущностные черты и скрытые особенности, а приведенные эмпирически обоснованные аргументы не оставляют места для сомнений в достоверности полученных результатов (к примеру, наказание не человекотворный феномен и зародилось не в культурной среде, а существовало еще до сотворения Адама и т.д.).

Естественно, предложенные гипотезы не могли возникнуть в один миг из ниоткуда, причем таком развитом виде, в каком они представлены читателю в тезисах доклада. Мне представляется, что это - плоды таланта и самобытности их автора, помноженных на многолетний труд над каждым из этих учений, это сотни и сотни бессонных ночей кропотливого труда по формированию их концепции, шлифовке текста рукописи, выверке фактов и цифр…

И чем глубже мы вникаем в сущностное содержание тезисов доклада, тем очевиднее становится, что настала пора для проведения масштабной инвентаризации господствующих сегодня в теории уголовного права парадигм и воззрений о генезисе наказания, его целях, задачах и функциях, возможностях в противостоянии преступности и т.д.

Социальная обусловленность такой системной ревизии учения о наказании давно стучалась в дверь криминологов, так как «современная пенологическая матрица несовершенна, ущербна и однобока, находится под гнетом довлеющих над нею догм и научных мантр»[3].

К сожалению, рамки журнальной статьи не позволяют подробно проанализировать  все выдвинутые в тезисах гипотезы, поэтому я вкратце остановлюсь на следующем.

  Мне импонирует ранее нигде не озвученная гипотеза, постулирующая, что наказание реализуется не только в социуме, но и в естественной среде, является инструментом защитной реакции организма на боль или страх, что присуще не только homo sapiens, но и многим видам фауны.

Я полностью поддерживаю эти выводы профессора Аликперова, хотя, честно говоря, при первом приближении одни из них шокируют, другие кажутся фантомными, в силу чего отторгаются внутренним «Я». Но многочисленные факты, приведенные в юридической и художественной литературе, свидетельствуют, что многие представители фауны, обитающие в естественной среде, непременно воздают своему обидчику за причиненное им зло,не оставляют сомнений в достоверностиэтих выводов профессора Х.Д. Аликперова.

К примеру, такой сюжет достаточно подробно описан в известном романе Чингиза Айтматова «Плаха», в котором разыгрывается трагедия: волчица похищает годовалого сына охотника, убившего ее напарника, и в результате погони гибнут и ребенок, и волчица.

…Рассмотренные Ханларом Джафаровичем неизведанные грани феномена наказания и выдвинутые гипотезы о сущности наказания закладывают достаточно прочный фундамент для формирования новой теории наказания.

Полагаю, что эта доктрина не последняя в научном творчестве профессора Х.Д. Аликперова, и юридическая общественность стран СНГ еще не раз будет становиться свидетелем новых его открытий в теории уголовного права и криминологии.